Муравейник Хеллстрома.[Херберт Ф. Муравейник Хеллстрома. Фаст Г. Рассказы] - Говард Фаст

— Но все ли случайности предусмотрены? — неуверенно спросил Салдо.

— Этот же вопрос я задаю себе.

— Понятно.

И Салдо подумал: «Наш лидер устал. Ему нужен отдых, но мы не можем его ему позволить». На секунду Салдо почувствовал желание защитить Хеллстрома.

— Возможно, ты прав, что Перуджи имеет с собой специальное электронное оборудование, — сказал Хеллстром. — Наверняка он будет передавать данные о своем местонахождении на Внешние мониторы. Я уверен в этом.

— Тем людям на горе.

— Им, да. Мы должны узнать характер этого оборудования как можно быстрее.

— Я сделал соответствующие приготовления, — сказал Салдо. — Нильс, тебе следует отдохнуть.

— Нет времени. Перуджи едет сюда, а он только верхушка айсберга.

— Чего?

Хеллстром объяснил аллюзию, а затем спросил:

— Сколько людей, по-твоему, сейчас располагается на горе?

— По крайней мере, десять.

— Так много? — Хеллстром покачал головой.

Салдо кивнул, разделяя с Хеллстромом его беспокойство.

Мысль о том, что не меньше десяти человек шпионили за Муравейником, тревожила его врожденную осторожность.

— Линк посылал кого-нибудь в горы сыграть туриста? — спросил Салдо.

— Он думает сейчас об этом.

— Линк приведет Перуджи с собой?

— Да. Но мы не должны полагать, что Перуджи ему доверяет.

— Линк в разговоре с Перуджи был не на уровне, это очевидно, — сказал Салдо. — Я слышал его отчет.

— Делай выводы, — сказал Хеллстром. — Неплохо иметь Снаружи своих представителей, включая шерифа, но каждый из них порождает свои проблемы. Чем больше мы открываемся, даже в кажущейся секретности, тем в большей мы опасности.

Салдо отложил в памяти этот урок. За использование агентов приходится платить. Само существование агента говорило о многом в случае его разоблачения. Если Перуджи подозревает в чем-то Линкольна Крафта, это дает ему какую-то информацию о Муравейнике. Салдо решил вспомнить об этом, когда завершится нынешний кризис. У него не было сомнений, что они пересилят возникшие перед ними проблемы. Его вера в Хеллстрома была глубокой.

— У Перуджи может иметься устройство слежения за тем, не находится ли он под контролем, — сказал Хеллстром.

— Я дал указания проследить, — ответил Салдо.

Хеллстром кивнул, удовлетворенный. До сих пор Салдо предусмотрел все, чего опасался сам Хеллстром, и даже кое-что еще. Элитная бридинг-ветвь всегда показывала, чего она стоит в сложных обстоятельствах. Салдо обладал проницательным умом. Молодой человек приобретет для Муравейника неоценимое значение, когда наберется опыта и уравновесит характер.

— Какое объяснение ты подготовил на случай, если он обнаружит зондаж? — спросил Хеллстром.

— Я хотел бы обсудить это с вами. Положим, в процессе съемок фильма мы делаем звуковую дорожку со сложным микшированием. Это будет прекрасным объяснением электронной активности. Из-за визита Перуджи мы не можем прекращать съемку. У нас график. Любые помехи на оборудовании Перуджи легко можно будет объяснить.

Хеллстром задумчиво кивнул:

— Отлично.

— И я спрошу его, когда он прибудет, есть ли у него радио, потому что оно помешает работе нашего оборудования, — докончил Салдо.

— Можешь приступать к работе, — сказал Хеллстром.

Салдо встал, касаясь кончиками пальцев поверхности стола, и замешкался.

— Да? — спросил Хеллстром.

— Нильс, а у тех, других, не было такого оборудования? Я еще раз изучил магнитные ленты, записи и… — Он пожал плечами, очевидно, не желая критиковать.

— Мы все проверили. Там все чисто.

— Странно, странно то, что у них не было такого оборудования.

— Их не считали важными фигурами, — сказал Хеллстром. — Их послали для того, чтобы посмотреть, будут ли они убиты.

— А-а-а… — Лицо Салдо выражало одновременно понимание и изумление.

— Нам следует лучше узнать Внешних, — сказал Хеллстром, — не очень-то они человечны, эти дикари. Они часто так расходуют своих работников. Те, кто вторгся сюда, были расходуемым материалом. Сейчас я понимаю, что было бы лучше запутать их и отослать прочь с правдоподобной историей.

— Убить их было ошибкой?

— Ошибка — создать ситуацию, когда убить их стало необходимо.

Салдо кивнул, понимая отличие.

— Мы сделали ошибку, — сказал он.

— Я сделал ошибку, — исправил его Хеллстром. — Успехи притупили мою осторожность. Мы всегда должны помнить, что каждый из нас может ошибиться.

Слова Праматери Тровы Хеллстром: «Позвольте мне сказать несколько слов о качестве, называемом нами „осторожность“. Там, где мы, по нашему мнению, есть, и там, куда устремлен Муравейник — где-то в таинственном будущем, — существует нечто, отдаленное от того, что мы считаем фактами. Всегда вплетается наша собственная интерпретация. То, что мы, по нашему мнению, делаем, с неизбежностью модифицируется нашим собственным пониманием и его границами. Во-первых, мы фанатики. Мы видим все в терминах Муравейника. Во-вторых, Вселенная имеет тенденцию представляться не тем, что она есть на самом деле. В свете вышесказанного осторожность — это опора на нашу коллективную энергию. Мы должны верить, что Муравейник сам обладает мудростью и проявляет эту мудрость через нас, свои клетки».

Когда они достигли той точки на дороге, откуда Перуджи впервые мог увидеть ферму Хеллстрома, он попросил Крафта остановиться. Шериф затормозил свой зелено-белый пикап, подняв за собой столб пыли, и посмотрел вопросительно на пассажира.

— Что-нибудь не так, мистер Перуджи?

Перуджи просто сжал губы. Крафт интересовал его. Шериф был похож на актера, назначенного на роль. Словно кто-то увидел его и сказал: «Вот этот, мы его сделаем шерифом». Крафт был загорелым, с толстым носом и нависающими бровями, бледно-желтыми волосами, скрытыми под широкополой шляпой. Грубо слепленное лицо венчало столь же грубо сколоченное тело, перемещавшееся дерганой лошадиной походкой. Перуджи видел нескольких людей на главной улице Фостервилля, смутно напоминавших Линкольна Крафта.

Крафт воспринял молчаливую оценку спокойно, зная, что, хотя и является гибридом, выведенным в Муравейнике, его внешний вид не должен вызывать подозрений о его чужеродном происхождении. Отцом Крафта был местный хозяин ранчо, соблазненный в генном рейде женщиной Муравейника. Многие местные жители отмечали его сходство с отцом.

Крафт прочистил горло:

— Мистер Перуджи, я сказал…

— Я помню, что вы сказали.

Перуджи посмотрел на наручные часы: без четверти три. Каждый предлог был использован, чтобы задержать его отъезд — телефонные звонки, внимательное изучение отчета об исчезнувших людях, долгое рассматривание фотографий, вопрос за вопросом и тщательный перенос ответов на бумагу, и все это медленно и скрупулезно. Но всему приходит конец, и вот они здесь, и перед ними открывается вид на ферму. Перуджи почувствовал, как убыстряется его пульс. Воздух был сух и как-то по-особому тих. Даже насекомых не было слышно. Что-то незнакомое чудилось Перуджи в этой тишине. Медленно до его сознания дошло, что здесь нет насекомых, и он спросил Крафта об этом.